Чудеса свт. Иоасафа Белгородского
Все случилось в 1911 году.
Прилагаем рассказ архимандрита Досифея с описанием чудес, произошедших при перенесении святых мощей свт. Иоасафа Белгородского:
«Когда я учился в Санкт-Петербургской духовной академии, у нас было некое соревнование среди соучеников: кто лучше скажет проповедь. Хорошо говорили, многим слушавшим и нам самим нравилось, а вера настоящая мало у кого была. Все холодно говорили, выхолощенно, хотя и красиво. И как характерно, что, когда предложили направить преподавателя на торжества по случаю открытия мощей свт. Иоасафа, — все отказались: зачем, мол? Ехать смотреть на темный народ, жаждущий чуда, какие могут быть чудеса в наше время? Бросили жребий! Пришлось ехать мне. Ехал с неохотой — выполнял послушание. Приехал — и зашевелилось что-то внутри — такое увидел, что невозможно было оставаться спокойным.
Со всех концов России съехались больные, калеки, столько страданий и боли — трудно смотреть. Наконец прибыл император со своей семьей, и было назначено торжество. Я стоял на торжествах уже с глубоким волнением, не верил и все же ждал чего-то. Трудно нам сейчас представить себе это зрелище — тысячи и тысячи больных, скрюченных, бесноватых, калек, слепых лежали, стояли по обеим сторонам пути, по которому должны были пронести мощи святителя. Особенно мое внимание обратил один скрюченный, на него нельзя было смотреть без содрогания: все части тела срослись — какой-то клубок мяса и костей. Я ждал: что же сможет получить этот человек? Можно ли ему чем помочь? И вот вынесли гробницу с мощами святителя Иоасафа — такого никогда не видел и вряд ли уже увижу — почти все больные, стоящие вдоль дороги, исцелялись: слепые прозревали, глухие слышали, немые начинали говорить, кричать и прыгать от радости, у калек выпрямлялись больные члены. С трепетом, ужасом и благоговением смотрел я на все происходящее и не выпускал из виду того скрюченного. Когда гробница с мощами святителя поравнялась с ним, он раздвинул руки — раздался страшный хруст костей, будто что-то разрывалось и ломалось внутри его, и он стал выпрямляться с усилием — и встал на ноги. Какое потрясение было для меня! Я подбежал к нему со слезами, потом схватил какого-то журналиста за руку, стал рассказывать ему все, просил записать… В Петербург я вернулся другим человеком — верующим».
